Здравствуй, мой друг, мой брат, мой Ганс.
Чем дольше я живу тут один, тем сильнее скучаю по тебе и тем страшнее тебя забываю. Раньше из окна гостиницы я видел минареты мечети Сулеймание, и это давало хоть какую-то надежду. Теперь из окна моей квартиры я вижу крест Святой Софии и понимаю, что пропал. Каждое утро я открываю глаза, смотрю в окно и, видя его, представляюсь себе средневековым нищим, потомком ромеев в последних потрепанных обносках, которого не держит и не трогает ничего, кроме привычки каждое утро просыпаться в канаве неподалеку от Софии, видеть ее крест и первый поклон класть - ей. Таков я, Ганс, право слово, это про меня.
Сегодня был хороший и полезный день. Я, наконец, поборол сковавшее меня в последние дни оцепенение и привычку бесцельно ходить по окружающим кварталам и сделал то, чем надо было заняться уже давно. Я съездил в университет и встретился там с Джанером Кемалем. (Помнишь его? Прошлым летом на конференции ты страшно поругался с ним из-за темы, одинаково далекой как от твоих, так и от его сфер интересов, а потом вы до утра пели сербские песни в общежитии для гостей) Он тоже все помнит и принял меня тепло, как старого друга. Теперь у меня есть почти все необходимые пропуска, там же, где их не хватит - будут рекомендации. Массой наставлений он меня, конечно, тоже снабдил. Некоторые оказались крайне ценными (а остальные, вероятно, я еще просто не распробовал). Например, по его наводке по пути на Капалычашры (так называется крытый рынок в центре Стамбула, вряд ли хоть один турист не бывал там) я свернул к мечети Бейазыт и оказался у книжного рынка. Стоит ли тебе описывать мой восторг? Я провел там полдня, презрев обед и необходимость идти в археологически музей. В дальних закромах рынка я нашел такие развалы, что не исключаю возможности найти там вещи и поинтереснее, чем то, что хранится в музее. Самым удивительным из всего, что я нашел там, было несколько непереплетенных томов "Энциклопедии Стамбула" из последних, что печатал Кочу. В самой чудовищной лавке, на вес, по цене макулатуры! Я приехал в Константинополь, но эта книга стоит того, чтобы окунуться в Стамбул.
Так что прощай, мой дорогой Ганс. Завершаю свое сумбурное письмо, чтоб провести эту ночь с печальным покинутым Кочу, перебирая сухие листки чужих историй.

PS Уже светает. Я еще не ложился, но мной владеет такое нервное возбуждение, что вряд ли удастся уснуть. Памук совершенно точно, с присущей ему тонкостью сравнил эту энциклопедию (в отличие от европейских) скорее с собранием диковинок, чем с академическим музеем. И при всей моей любви к научной систематике я не могу не признать, что эта коллекция житейских историй и фактов о некогда обыденном куда ярче и человечнее отображает жизнь исторического Стамбула, чем что бы то ни было другое. Хотя и от ощущения, что личность самого Кочу оно отражает еще ярче, никуда не деться.
Старьевщики, сидевшие при входе в стамбульские бани, чинившие обувь и одежду пришедших помыться людей, слива, выросшая на гробнице Эйуб-султан, храбрый моряк Ферхад, спасший юношу, упавшего в воду... И это очаровательное "перед написанием статьи о какой-либо улице необходимо проверить нынешнее ее состояние". Впредь перед тем, как писать письмо о себе, я буду проверять свое состояние. Нынче оно плачевно. Спокойной ночи, Ганс. Я - спать.