Я скажу так. Опасно играть на народной гордыне, нельзя задирать людей, которые жили долгое время мирно. Ромеи в отдельности не воинственны и склонности сбиться в отряды для отпора врагу не проявляют. Даже если кто-то преуспел в уличных драках, в стычках с соседями, для него это скорее способ размять мышцы и показать свою удаль, чем набор приёмов для противостояния войску. У нас всех и воспитание на несколько порядков более мирное, и опыт участия в боях больше у римских предков. Поэтому если вообразить самое страшное - что люди сомкнут плечи и все как один, выстоят до последнего насмерть - это будет бессмысленная жертва, все вскоре полягут, а даже умеющие биться по правилам воинского искусства или валять людей в спортивных боях, не включат в голове, случись что, эти свои умения. Мы все - довольно старый уставший народ. Кроме того, мы неустанно на протяжении веков воспитываемся мирным учением православия. Мы не дикая орда и потому на силу - силой, ответить натиску кочующих воинов их же приёмами не сумеем. Противостоять им долгое время мы сможем только одним путём. СОХРАНИТЬ ПРАВОСЛАВИЕ. Давайте останемся верны завещанным нам Всевышним канонам, и не допустим примешивания в них ереси. Давайте СБЕРЕЖЕМ их. Что бы не случилось. Сбережём ЦЕЛЫМИ.

Такая дорога - бесконечно отсиживаться в убежище веря, что тебя ударят - больше смахивает на тюрьму, которая бесконечно растягивается, не отпуская на волю. Надо ли удивляться, что времена воспитания в себе ненависти неизменно таят на дне характерный осадок особой, присущей лишь им унылости. Это испытание ТЯЖКОЕ. Но давайте посмотрим, действительно ли оно послано нам, как кара? Долгое время мы верили что жизнь в Византии становится наконец такой, какой должна быть, которой её мечтали видеть многие поколения. И какой она хорошо бы, осталась навсегда. ЗОЛОТОЙ ВЕК. Наше время ощущает себя зенитом эпох предшествующих, пробных и подобных наброску-чертежу, ступенька за ступенькой ведших к этой зрелой и состоявшейся полноте. С её вершины кажется, будто всё предшествующее жило лишь несбыточной надеждой оказаться в теперешнем состоянии. Что минувшие времена - это эпоха неутолённой мечты, мучительного разлада желаемого с явью. И вот настают годы, когда вековые чаяния СБЫВАЮТСЯ. В это поверить хочется. Но в том, что мы сидим взаперти на последнем оплоте сокровенной культуры, согласитесь, есть нечто болезненное, выявляющее какой-то органический порок нашего времени. ЯЗВУ. Все эти скачки от поверхностной и плоской пышности пиров в недавнем XIV веке и глубочайшим и изощреннейшим попыткам отстоять своё первенство в мире - свидетельствуют о культурном распаде, о потере цельности миропонимания. И выход один - ДЕРЖАТЬСЯ ЗА ПРАВОСЛАВИЕ. Держаться не отпуская, и не давая глубоко пролезть древоточцам-ходокам от сторонников Унии, желающих одного - растворить веру. Воспользовавшись нашей бедой, НАМЕШАТЬ СВОЁ. Но МЫ выстоим. Чтобы с нами не приключилось.

В-третьих, сейчас многое зависит от народа. Даже органически войдя в состав ромейской духовной знати, я ощущаю себя человеком более близким к народной толще Константинополя, и как следствие знающим то, что окружающим меня высоколобым учёным знать не дано: мы забываем главные уроки Рима. Рим был громадной системой полисов. Именно его ползучесть, умение заполнить собой все земли стали залогом будущей легендарной судьбы. Простые люди не понимали, как такое возможно - подобно островитянам заселившим атолл, не отдающим себе отчёт, что живут на живом дышащем организме. А тайна долгостойкости его - несложная. Хвалёная римская империя не наступала на захваченных кованым сапогом. Сейчас, изучив вопрос о римских союзниках как следует, я заявляю, что "какой-то полис" не смог бы поработить мир. Он его мог «завоевать» только условно, опутав земли сетью договорных отношений - и учтя интересы каждого, вплоть до последнего простолюдина. Возможно сейчас вы воспримете сообщаемые мной известия как что-то мелкое, как откровения книжного червя, но всё-таки в конечном счёте, «в конце», «в отдалённом» эти фактики сольются в вашем уме в ослепительную точку совершенной истины, прожигающие перегородку между читателем и священником: Бог есть ЛЮБОВЬ. Ко всему живому.
Не отринем же его заветы в угоду политике.
И испытания нас ТВОРЦОМ.